Кто и впрямь незамедлительно начал действовать — так это сторонники Кошака. Когда на рассвете следующего дня дон Диего де Арана выглянул в окно своей хижины, вместо избитого тела Лукаса Неудачника, прикованного к мачте, он обнаружил весьма неприятный сюрприз: румяный пушкарь бесследно исчез, а вместо него возле мачты красовалось подвешенное к рее соломенное чучело, наряженное, ко всему прочему, в любимый камзол губернатора.
Это был настоящий удар для столь слабовольного человека, как кузен доньи Беатрис Энрикес, которого это безмолвное, но красноречивое предупреждение навело на мысли о том, что абсолютная власть порой бывает связана с немалым риском. Никогда прежде ничего подобного ему в голову не приходило.
Среди тех, кто решил добровольно остаться на Гаити и, по понятным причинам, требовал распределения индейцев и земель, чтобы начать новую жизнь вдали от Испании, было с полдюжины преступников, бежавших от правосудия, о которых все знали, что на их совести немало пролитой крови, и потому продолжение конфликтов грозило тем, что в одну прекрасную ночь вместо соломенной куклы на рее вполне мог повиснуть тот, кого она изображала.
От страха у дона Диего произошло расстройство желудка, и ему пришлось почти час просидеть в крошечной уборной, устроенной в дальнем углу двора, а потом держать совет с Педро Гутьересом и еще тремя самыми верными своими сподвижниками.
Совет, конечно, держался в глубокой тайне, но во дворе кое-кто из враждебной клики догадывался, что в это время обсуждается будущее новорожденной колонии и принципы ее обустройства, которые имел несчастье применить неудачливый и неопытный губернатор.
Некоторые втайне точили оружие.
Другие, и среди них Сьенфуэгос и Бенито из Толедо, упорно не желали принимать происходящее во внимание.
В маленькой бухте, примерно в лиге к востоку от большого залива, затаились в ожидании Кошак, Лукас Неудачник и еще восемь мятежников, настроенные весьма решительно. Между тем, возле частокола собрались местные жители, не сводя глаз с висящей на рее куклы. До них тоже стало доходить, что происходит нечто серьезное, и распри полубогов их совершенно обескуражили.
После нескольких часов напряженного ожидания, ближе к полудню, появился Педро Гутьерес, прищурившись под нещадным тропическим солнцем, и велел троим добровольцам отправиться на юг, чтобы исследовать новые земли и потом распределить их между испанцами, решившими навсегда остаться на Гаити.
— К югу отсюда лежат земли Каноабо, — заметил Сьенфуэгос.
— Чьи земли? — не понял Гутьерес.
— Земли великого вождя Каноабо, куда более могущественного и воинственного, чем Гуакарани, — пояснил канарец. — Синалинга утверждает, что все перед ним трепещут, так что вторгнуться в его земли — все равно что попасть из огня да в полымя.
— Гуакарани — наш союзник и личный друг адмирала, — сухо ответил королевский вестовой. — Отняв его земли, мы рискуем тем, что через год вице-король заставит вернуть их обратно.
— Но Каноабо опасней. Похоже, он из карибов, хотя и прибыл сюда совсем юным и не практикует каннибализм.
— Мы заключим с ним мирный договор. По-хорошему или по-плохому.
— Мирный договор невозможно заключить по-плохому, — возразил Бенито из Толедо. — К тому же мы не в том положении, чтобы ставить кому-либо условия. Здесь всего двадцать человек в состоянии держать оружие, и только половина действительно имеет желание взять его в руки.
— Я лишь передаю приказы, — ответил Педро Гутьерес. — А сейчас нам нужны трое добровольцев, — и он взглянул на Сьенфуэгоса. — Ты лучше всех понимаешь дикарей и лучше прочих знаешь, как пройти по горам и скалам. Станешь одним из них.
— Добровольцем? — с иронией спросил рыжий.
— Называй, как хочешь! — резко бросил тот. — В конце концов, ты лишь зайцем пробрался на корабль, никто тебя сюда не приглашал, и тебя до сих пор за это не наказали. Считай это способом загладить вину.
К Сьенфуэгосу присоединились двое парней из Палоса-де-ла Фронтеры, которые имели привычку всегда ходить рука об руку — Черный Месиас и Дамасо Алькальде, которым явно было намного интереснее исследовать новые земли, чем помогать на кухне или рыть канавы.
Всем троим, вместе взятым, не сравнялось еще и полувека, а старшему из них, Месиасу, едва исполнилось восемнадцать, но все они были членами экипажа, впервые сумевшего пересечь Сумрачный океан и выжившего после кораблекрушения; таким образом, эти мальчишки проявили куда большую силу духа, чем многие взрослые люди, удостоенные сомнительного счастья умереть от старости.
Вооружив их шпагами и щитами, выдав недельный запас провизии и кое-какие необходимые в походе мелочи, его превосходительство губернатор Диего де Арана сообщил им о настоящей цели миссии и настоятельно посоветовал всячески избегать вооруженных стычек с аборигенами. Так что эта экспедиция имела, вне всяких сомнений, самые мирные цели.
— Нам нужны плодородные земли, пригодные для пахоты и выпаса скота, неподалеку от залива и в устье реки. Если они еще не заселены — тем лучше. Да пребудет с вами Бог!
— Очень на это надеюсь, — пробормотал себе под нос Дамасо Алькальде. — Потому что я даже не представляю, как мы без его помощи сможем найти такое место. Губернатор — просто мечтатель!
— Да ну, какой он мечтатель? — заявил Сьенфуэгос. — И близко не бывало! Он хочет лишь удалить нас на какое-то время из форта, пока там все не уляжется. Если, когда мы вернемся, власть опять окажется в его руках, ему будет совершенно наплевать, нашли мы что-нибудь или нет.